Особенности национального Forex

Журнал «D’», 20 апреля 2009

Константин Илющенко

Президент компании Альпари Андрей Дашин говорит о том, что рынок Forex в России должен регулироваться и при этом наш рынок имеет свои национальные особенности. Он в чем-то похож на европейский и совсем не похож на японский и китайский, где доминирует гемблинг — страсть к азартным играм.

Знаете ли вы людей, которые действительно сделали из относительно небольшого депозита серьезные деньги?

—У нас есть такие клиенты и в России, и за рубежом. Но они не стремятся афишировать свои достижения, несмотря на то что, например, с точки зрения налогов и других аспектов у них все в порядке. Это скорее суеверие, и такие люди обычно держатся в тени.

О Forex уже несколько лет говорят, что это не регулируемый государством рынок. Недавно появился совместный проект брокеров и биржи «Санкт-Петербург» FX+. Какова его цель?

—Сейчас мы договорились, что биржа будет регистрировать сделки. Но этого мало. Поэтому Альпари и другие ведущие брокеры России выступают с инициативой о том, чтобы биржа стала регулирующим органом. Мы должны думать о перспективе. Если рынок сейчас не регулируется, это не значит, что всем хорошо и так будет длиться вечно. Крупным брокерам было бы выгоднее иметь лицензии, требования и регулируемый рынок. Открою секрет. Рентабельность британской компании, работающей под брендом Альпари, выше, чем у российской, и это с учетом местных налогов и остальных издержек бизнеса, так как там регулятором выступает FSA (Financial Services Authority) и люди ему доверяют.

Но этого не так просто добиться, мы давно над этим работаем, и есть много нюансов. Например, если рассматривать данный вопрос с точки зрения Центрального банка и подводить Forex к какой-то банковской структуре, то в России этот рынок просто умрет, так как станет нерентабельным. Это подтверждается тем фактом, что у нас и сейчас нет примеров нормального банковского Forex. Если посмотреть на банки, которые предлагают Forex, то выяснится, что они фактически делают то же самое, что и остальные брокеры. Посмотрите, куда они предлагают переводить деньги, на каких островах находится брокер, и все станет ясно. Если бы банки знали, как предоставить нормальный банковский F, они бы его сделали. Значит, сейчас это не реализуемо.

В проекте FX+ биржа станет третьей стороной, которая регистрирует сделку между клиентом и дилинговым центром?

—Да, но опять же тут нет функций регулятора рынка. Да, биржа зарегистрирует сделку, но не может гарантировать, что брокер никуда не денется с деньгами клиентов. Она также не в состоянии контролировать платежеспособность компании. Поэтому наша инициатива и идет дальше: создать регулятор в России и разработать стандарт отрасли, как это уже существует во всем мире, по которому и работают компании. Например, необходимо определить, как должна размещаться реклама. Если ты пишешь в объявлении, что предлагаешь заработать 1000% годовых, то также должен указать, что можно и потерять имеющиеся деньги. Не нужно вводить людей рекламой в заблуждение. Да, разумеется, людям с экономическим или околоэкономическим образованием все и так понятно. Но остальным необходимо обязательно говорить о соотношении доходности и риска.

Также, например, есть компании, которые в рекламе пытаются убедить: мол, приходите на учебные курсы, а потом мы вас возьмем на работу. Через некоторое время выяснится, что человека возьмут трейдером, если тот принесет собственные деньги. Такие вещи надо пресекать, так как они портят имидж отрасли. Но как? Если нет регулятора, это сделать невозможно. Биржа готова двигаться в этом направлении, и, кстати, со стороны ФСФР (Федеральной службы по финансовым рынкам) есть интерес. Совместно с биржей мы и должны проработать все эти моменты, а затем обратиться к юристам и вместе с ФСФР подумать, как это облачить в законодательную форму. Все мы понимаем, что если вопросом регулирования ФСФР займется самостоятельно без участия брокеров, то в результате может получиться что-то нереализуемое. Поступать так неправильно, тем более что нелогично убивать целый финансовый сектор, а наши интересы совпадают. Финансовые власти хотят быть спокойными и знать, что на рынке нет фрода (fraud — «обман», «мошенничество») и ситуация под контролем. Мы также за регулирование, так как оно в конечном итоге выгодно и для нас — больше доверия со стороны клиентов.

А какова зарубежная практика?

—Мы как раз исходим из опыта американской NFA (National Futures Association), инициаторами создания которой были сами компании, а не государство. Сами брокеры хотели сделать рынок цивилизованным и понимали, что регулирование для них лучше, прибыльнее. Но следует также сказать, что на Западе никто не раскрывает своим клиентам, куда уходят их сделки, кто их перекрывает, потому что это внутреннее дело компании (выводятся ли сделки на межбанковский рынок. — Прим. D’). На Западе никаких разговоров с клиентом компания вообще не ведет. Недоволен — иди к регулятору, претензии к компании — иди в суд.

И как выглядит реклама Альпари, например, в метро Сан-Франциско, ведь вы работаете в США?

—Да, конечно, вы можете в Штатах увидеть нашу рекламу, и вот там вместе с предложением заработать условно 1000% вы прочитаете большими буквами уведомление о риске (disclosure). Кстати, реклама вместе с disclosure выглядит странно, учитывая, что там люди все понимают сами. Дисклеймеры нужны больше у нас. Это в России приходит человек, начинает торговать, теряет деньги и задается вопросом: а как же такое случилось? Американцы ответов на такие вопросы не ищут.

Кстати, вот еще интересное отличие в традициях. На Западе нет в офисах отдельных мест, где общаются с клиентами. У нас за всю историю работы в Великобритании пришли два человека. Там никому в голову не приходит идти в офис и смотреть в честные глаза сотруднику. Зачем? Ведь они имеют лицензию. Это наша черта сходить посмотреть, хотя в арабских странах, кстати, тоже приходят. И у нас в России много таких отличий, которые мы должны учесть при разработке законодательства, основываясь на западном опыте.

А как работается за рубежом? Вот Ник Лисон приезжал к нам в Россию и рассказывал, что сейчас он в Лондоне торгует на Forex в дилинговом центре.

—У нас, конечно, есть национальные имперские амбиции открыть офисы во всех странах, но это невыгодно, так как очень дорого и сложно получить столько лицензий. Поэтому мы пришли в Америку и Англию. С британской лицензией FSA мы можем действовать во всей Европе, а, например, в Испанию просто приходим, открываем офис и начинаем работать. В Германии и Франции необходимо совершить некоторые действия, даже имея лицензию FSA, но это все равно проще, чем получать лицензию с нуля. То же самое касается и США. Американская лицензия NFA позволяет работать в Канаде, странах Латинской Америки. Поэтому нами были выбраны Америка и Великобритания с целью быстрого распространения на близлежащие континенты.

Что же касается развития бизнеса там, то, как показывает практика, российские компании (или фирмы, имеющие российские корни) добиваются большого успеха, так как скорость их развития гораздо выше, чем у местных. Наши — агрессивные, смелые и закаленные такими клиентами, которые не дают расслабляться.

Если говорить о психологии трейдеров, то на Западе, безусловно, больше знаний в финансовой сфере, потому что они были заложены несколькими поколениями, живущими при капитализме и рыночной экономике. Они охотно пользуются различными финансовыми инструментами сами или через личного брокера. У нас в России клиентов, которые приходят к нам работать, гораздо больше, чем прошедших у нас обучение, и это не очень хорошая тенденция. Общемировое давление приводит к тому, что клиенты относятся к этому как к гемблингу (gambling — «азартная игра»). Мы хотим, чтобы наши клиенты относились к Forex иначе.

С кризисом в США ничего не поменялось?

—В Америке ужесточают условия для работы Forex-компаний. К лету минимальный размер капитала брокера должен составить $20 млн против нынешних $2 млн. А это в четыре раза больше, чем минимальный капитал для банка в штате Нью-Йорк, где располагается наш офис. То есть нам было бы в четыре раза проще открыть банк. И, кстати, на самом деле для работы необходимо минимум $30 млн, так как деньги нужны для того, чтобы перекрывать клиентские позиции.

Ужесточения связаны с тем, что в США произошло несколько случаев мошенничества и финансовые власти решили подчистить этот рынок. А как подчистить? Увеличить требования к уставному капиталу, чтобы отсеялось большинство маленьких компаний. В связи с этим сейчас там активно идет процесс слияний и поглощений брокеров, и я думаю, что на этом рынке останется пять-десять американских компаний. В России, я думаю, сейчас работают 15–20 брокеров, если не считать тех, кто фактически продает чужие услуги.

Но трудно сказать однозначно, как кризисная ситуация скажется на Forex-бизнесе. В Японии, может быть, трейдеры более азартные, на фондовых биржах проблемы, поэтому в качестве альтернативы видят Forex. А в Китае уже можно однозначно сказать, что кризис положительно скажется на валютном рынке. Что в России — пока неясно, в других странах мы также не заметили изменений в настроениях клиентов ни в лучшую, ни в худшую сторону. Процесс продолжается, и в этом году мы планируем открываться в Канаде, Мексике, Сингапуре, Нигерии. Конечно, будут затраты, в первую очередь на рекламу, и полгода-год придется работать в минус.

Вы на собственные деньги развиваетесь?

—Мы никогда не занимали средств ни у частных лиц, ни у банков. У акционеров нет островов, яхт, и вся прибыль остается в компании. После ужесточения требований в США мы получаем два-три предложения в неделю о продаже части всей группы от американских брокеров. Некоторые американцы говорят: давайте мы купим у вас 10% компании. Но мы уже в курсе их историй о вымогательстве. По американскому законодательству владелец доли 10% входит в совет директоров, и без его согласия нельзя принять никаких решений. Это типичный гринмейл (green — «деньги», blackmail — «шантаж»). Покупатель акций начинает вставлять палки в колеса бизнесу, всячески мешать, и в результате основные акционеры вынуждены выкупить обратно свои 10%, но уже по более высокой цене, только чтобы не допустить паралича компании. Эти «мудрецы», наверное, думают, что мы, русские, об этом не знаем, но это не так.

Вы вообще не готовы продавать долю в компании?

—На успешный бизнес всегда есть покупатели, это как знак качества, тем более что перепродажа бизнеса на Западе в порядке вещей, — это суть западного подхода. Они три года работают как проклятые, поднимают стоимость акций, а затем их продают. Ищут новую нишу, и все начинается сначала. А мы так не можем. У нас менталитет другой. Как это продать долю в компании Альпари? Все акционеры думают: это ж первый ребенок…

С другой стороны, было бы интересно выйти на IPO, чтобы узнать, сколько твоя компания стоит. Но потребностей в дешевых деньгах у нас нет, и для чего становиться публичной компанией, совершенно непонятно.

Даже если подумать про IPO, то мы должны много чего сделать. Наша текущая структура неидеальна. Обычно крупный мировой бизнес строится по часовым поясам. То есть правильнее открывать торговый отдел (деск) не в каждой стране — Японии, Сингапуре… На самом деле лучше по часовым поясам поделить земной шар на три смены: например, в Сингапуре, Лондоне, Нью-Йорке, чтобы они передавали друг другу всех клиентов, весь деск. И все клиенты, таким образом, будут обслуживаться в одном деске. И таких сменно-территориальных направлений много.

Но все сразу сделать невозможно, в жизни компании есть этапы. Сейчас мы в фазе территориального развития, и после окончания этого этапа, когда у нас будут сформированы точки присутствия, мы будем менять саму модель нашего бизнеса под стандартную западную модель. После этого можно уже говорить о слиянии всех компаний группы и выходе на IPO. Чтобы компания стоила миллиарды долларов, она должна быть упакована в виде продукта. Соответственно, в этом продукте должен быть и банк, и страховой бизнес, и управление фондами, то есть должен быть построен замкнутый финансовый холдинг.

А услуги для инвесторов, которые хотят «купить и держать», появятся?

—Вопрос это не финансовый, а скорее организационный. У владельцев компании могут быть большие планы, но очень сложно найти для их реализации подходящих людей. И когда находится такой человек, из идеи проект начинает воплощаться в жизнь. А бывает и так, что разговариваешь с кем-то и внезапно щелкаешь пальцами и говоришь: «О, а давай-ка мы с тобой сделаем то или это!».